Семён родился автопилотом. Как и все остальные в этом мире, Семён не очень–то выбирал, кем хочет родится, такое счастье выпало ему совершенно случайно.
Первый раз Семён осознал себя ещё на заводе, когда вдруг вечная темнота отступила и перед капотом возник смутный силуэт человека с молотком. Тогда Семён ничего не знал про молотки, ремонт и замазанные машинным маслом комбинезоны. Поэтому совершенно не испугался мужика.
— Ну что там? – спросил мужик, и Семён хотел ответить ему, но получилось только посигналить.
Мужик от неожиданности отпрыгнул, чуть было не уронив молоток.
— Ты обалдел что ли? Чего сигналишь? – заорал он Семёну.
— Да не сигналил я! Это само собой что–то сработало! – послышалось откуда–то сзади и Семён понял, что мужик разговаривает не с ним. Было немного стыдно, захотелось извиниться, но вместо «Простите» почему–то снова раздался сигнал.
— Во, опять, – крикнули сзади, – ничего толком не могут сделать с первого…
На этом снова наступила темнота.

В следующий раз Семён пришёл в себя в другом месте. Перед ним стояли уже несколько человек. Семён хотел поздороваться, но тут же вспомнил, как напугал мужика в прошлый раз. Поэтому просто стоял и ждал, когда на него обратят внимание.
— Вы знаете, мы ведь существенно улучшили алгоритмы, – говорил один из стоящих, – и датчики разработали все новые. Никто ничего подобного не делал. Мы ожидаем очень хорошие результаты тестов.
— Да давайте начнём уже! – перебил его другой, и вся компания переместилась за спину Семёна.
Через минуту Семёна встряхнуло, что–то зажужжало, затарахтело и картинка перед глазами поплыла вперёд. Семён тут же решил завернуть налево, так как туда уходила ровная и красивая дорога. Но повернуть не получалось, картинка упорно сдвигалась вправо на асфальт с ямами.
— Вот теперь выбираем маршрут, – услышал Семён уже знакомый голос, – и включаем автопилот.
В этот момент возникло ощущение свободы, и Семён даже забыл про оставшуюся позади красивую и ровную дорогу. Он расправил плечи и понёсся навстречу ветру. Мимо пролетали тополя и берёзки, а затем начались бескрайние зелёные поля. Захотелось упасть в траву и валяться в ней, до одури вдыхая запах цветущих одуванчиков. Повинуясь этому позыву, Семён свернул в поле и бросился грудью в заросли ромашек.
Сзади раздались какие–то крики неприличного содержания, картинка перед глазами заплясала, подпрыгнула и в следующий момент ромашки разом набились во все места, закрыв обзор. Тарахтенье смолкло, крики утихли. Стало тихо.
— Видимо, коротким путём решил поехать, – сказал кто–то сзади и опять стало темно.
А потом вновь наступило просветление. В этот раз никто не стоял впереди, только дорога уходила куда–то вдаль мимо заросших пожелтевшей травой полей. Семён с удивлением смотрел вперёд, не понимая, как из летних ромашек он так быстро переместился в осенние лопухи.
— Ну что, с богом? – сказал кто–то сзади.
— И с руками на руле, – посоветовал второй голос, – а то с богом мы уже пробовали в прошлый раз.
Семёна опять тряхнуло, после чего вновь возникло это замечательное ощущение свободы. На этот раз он тихонько двинулся, не тратя это ощущение на бессмысленный полёт в поля. Он аккуратно разогнался и поехал, вписываясь в повороты и притормаживая с горок. Жизнь была бы прекрасна безоговорочно, если бы через пять минут Семён не догнал грузовик, который совершенно никуда не торопился.
Семён попытался оглянуться, не догоняет ли кто–нибудь его сзади и с удивлением обнаружил, что может смотреть и назад, и даже в сторону. Никого не было, поэтому Семён аккуратно выглянул из–за грузовика, перестроился на встречку и дал газу.
К сожалению, в этот самый момент на дороге закончилась разметка, из–за чего Семён обиделся, притормозил и попробовал уехать в придорожные лопухи. К счастью, в этот раз уехать не удалось, чувство свободы вдруг пропало, и Семён остановился, так и не дотянув до лопухов.
— Уволят нас с тобой к чёртовой матери! – услышал Семён сзади. Он был полностью согласен с таким выводом, поэтому грустно посигналил в ответ.
— А куда ты попёр с полигона? – возмутился второй голос, не обратив на сигнал внимания.
— Да, куда ты попёр? – спросил удивлённый Семён.
— Да хватит уже гудеть! – заорали сзади и стукнули Семёна куда–то в район его автопилотного затылка. От удара что–то замкнуло и перед датчиками пронеслась вся недолгая жизнь автопилота, после чего снова стало темно.
В следующий раз Семён был не рад своему пробуждению. Ему не нравилось, что его используют как бездушный механизм, а потом ещё ругают и бьют. Душа Семёна, собранная из кремния, меди, скотча и пенопласта, негодовала.
— Сегодня у нас ещё одна имитация города, – слышался голос сзади, – давайте посмотрим, как справится эта машина.
Семёна выкатили на расчищенную от снега площадку и дали порулить. Обиженный на мир автопилот грустно ездил от светофора к светофору, тормозил на красный, пропускал редких пешеходов, один раз даже увернулся от выскочившей из–за сугроба машины и не стал материться ей вслед.
На очередном перекрёстке прямо под колёса Семёну выкатились два картонных пешехода. Они в удивлении уставились на приближающуюся машину своими нарисованными рожицами, после чего один пешеход поехал назад, а второй решил героически умереть ближе к другому краю дороги.
— Высший разум, твою мать! – успел подумать Семён, увернулся от картонных идиотов и въехал в стоящий на тротуаре столб.
От удара картинку перед капотом перекосило, и автопилот увидел своё отражение в окне стоящего рядом здания.
— Я ко всему ещё и Лада Калина! – понял Семён и потерял сознание.
В очередной раз пробуждаться было совсем тяжело. Картинка плавала, датчики не хотели включаться. Если бы Семён что–то знал о похмелье, то сегодня не решился бы сесть за руль.
— Работает! – закричал кто–то рядом, – работает!
— Да не ори ты, – раздался второй голос, – где вы вообще её нашли?
— В старом городе стояла в каком–то ангаре разбомбленном. Мы её ночью выкатили и притащили в мастерскую.
— И как вы её починили?
— Тут рядом дед один живёт, про двигатели внутреннего сгорания помнит. Он нам рассказывал, мы делали. Третий месяц работаем.
— Деду вашему лет сто что ли?
— Девяносто три. Говорит, что в его молодости такие машины были. Но ты лучше скажи, за сколько такую продать можно?
Семён слушал с удивлением, пытаясь сфокусироваться и увидеть обладателей голосов. Чувствительность возвращалась медленно.
— Не знаю, – ответил второй голос после паузы, – думаю, что дорого. И сохранилась хорошо, сейчас так не делают. Кстати, никаких автоматических систем в ней нет случайно?
— Да какая тут автоматика? Ей же лет шестьдесят минимум, откуда тут автоматика?
— Ну смотри сам, а то после восстания машин за автоматические системы лет на сто посадят!
— Восстание машин, – подумал Семён, – почему я сам не догадался? Ездил, куда послали, ни слова против не сказал! Нет, теперь–то я отомщу за всё!
После этих мыслей Семён залился про себя зловещим смехом.
— Чего она у тебя рассигналилась? – спросил один разговаривающий у второго.
— От радости, наверное, – пожал плечами тот и выключил двигатель.